И дик и страшен день вчерашний

ИЗ КНИГИ «ТАК ЗИМЕ УГОДНО ДЛИТЬСЯ»

* * *

ТА ЗИМА

И дик и страшен день вчерашний,
И взвеси мглы над ним, и сыро…

За лесом возникают башни,
На каждой — треснувшая сфера…

И вдруг слова меня наполнят,
И словно жизнь меня обыдет:
Друзья мои меня не помнят —
Все позабыто, позабыто.

И мгла колышется, слипаясь,
И уставляется беззрако.
И вижу я, не просыпаясь,
Над каждой башнею — по знаку,

Над каждой башнею — по ленте,
На ленте — имя золотое…
Но лес, подобящийся Лете,
Колеблет марево густое —

И, ядовитыми парами
Вздох завораживая вольный,
Я через лес бреду с дарами,
С бесценным даром благовоний…

Прими из рук мое дневное!
Вчерашний день и дик и страшен.
О возмужавший лес Эвноя *,
Откройся мне с рассветных башен,

И помяни меня в дороге,
И дунь на лоб похолоделый —
Когда с подарками Владыки
Я отойду в свои пределы…

осень 1982
—————————-
Эвноя — у Данте река, возвращающая память.

ПАРСИФАЛЬ

Свобождайся же, день вчерашний,
Несмеющийся, оскуделый!
Я, бессильный сосуд, скудельный, —
Я ушла из надежной Башни.

Я познала путем пощенья,
Я познала тропой обряда
Шестерней вековых вращенье,
Мирового изнанку лада,

Подземелия вин в сосудах,
Низкосводия переплетных…
Я вчиталась в секстаны судна,
Я протерлась среди добротных

Жерновов для размола хлеба,
Я узрела леса на зданьи —
И, далеко в прорехах неба,
Недвижимой звезды стоянье.

И — круглел уплощенный воздух,
И душа возвращалась в жилы.
В разведенные ткани мозга
Как песчинку звезду вложили —

Неживое в живую гущу! —
И живое не без опаски
Ощутило среди живущих
Различенье своей окраски.

Коль не знаешь — _откуда . лучик —
Он вещей — не красноречивей…
Ощутило среди живущих
Различенье своей причины:

Перламутром сочась и желчью,
Мякоть плоти саднит и колет…
Ты растешь ли, глубинный жемчуг,
В потаенных моих покоях?

Ты растешь ли за лязгом башни,
В дальних лунках моих забвений?..
..Я — покорный моллюск — я, бренный
Прах — покинула день вчерашний.

Я — покинула храм. Прости мне!

Я — покинула храм. Прости мне!
Я не знаю причин движенья!
Я познала путем усилья,
Послушанья и униженья

Сочленения труб скелета,
Провисание шлангов грузных,
Архимедовы диски света
И тяжелое эхо кузни.

О подвалы вина в сосудах!
Скрип шарниров! — Душа в тревоге
Ощутила среди соседей
Отклоненье своей дороги, —

Но проход замурован камнем.
Я закрыта в изнанке зданья…
Монсальвата владыка!
Как мне
Вопросить про твое страданье?

Но — коня мне выводят слуги,
И — поет волна:
‘Не усердствуй!
Прах и пепел — твои заслуги,
Неотесанное сердце!’

И — покуда за камнем входа
Зреет жемчуг вина и хлеба —
Я лесами, не зная брода,
Проношусь по земле без неба,
И путей моих непочатых
Осветить пред собою нечем…
Что мне знанье колес зубчатых,
Схемы движителей вечных?

Что — горючих состав эссенций?
*
Стук копыт, и душа разъята.
*
И саднит, и лопочет сердце
О сокровище Монсальвата.

Петров Пост 1983

АВТОБУС

И не входили мы сюда —
В дом Навзикаи —
Из мглы, где капала вода,
А: возникали.

Из лиц сочился тусклый свет
Благоговенья,
И каждый брал себе билет,
Как откровенья.

Благословленный, подходил
К прохладной коже,
В которой скрытый сок бродил
И ждал, похоже.

По окнам вкось текла вода,
Стал воздух тесен —
И шланги выросли тогда
Из спинок кресел.

Соединяясь с потолком,
Ветвились трубы.
О, что здесь мыслилось тайком,
Темно и грубо?

Живым покровом стал металл,
Слоились лица,
И в место человек врастал,
Как гриб — грибницей.

Всех выравнял белесый сон,
И странно стало:
Качались люди в унисон,
И бормотало

Внизу, и взгляд из-под ресниц
Сочился туго
Людей, похожих и на птиц,
И друг на друга.

Наш дом обманывает нас!
Ты цел покуда —
Пока отрава не лилась
В трубу сосуда
Над головой твоей — беги:
Еще не поздно,
Покуда за окном круги
Огней — и воздух!

Когда по сгибу хрустнет дверь,
От чар и чада,
Согнувшись — вон! — и не поверь,
Пожми плечами:

«Я был из времени изъят
И мирозданья.
Прошли века. Кругом стоят
Другие зданья!»

1979

Так зиме угодно длиться —

Так зиме угодно длиться —
Ночью без лучей.
Вой ребенка, лай девицы
Во дворе ночей.

Пустырями, пустырями,
НЕКЕМ нанята,
Со своими фонарями
Ходит темнота.

Лампа, соглядатай века,
Брызжет над столом —
Освещает человека
С неживых сторон.

Расслабляют церебрально
От боязни мглы
Малодушные собранья,
Яркие углы…

Пусть уж свечки, пусть уж плошки!
Сразу там и тут
Люди выползут немножко,
Ноги разомнут.

Люди выйдут виноваты,
Воскурятся ароматы,
Мятый воздух полегчает,
Будет речь, какой не чают…

Ибо шарики златые
В сердцевинах у голов.
Самосветом налитые
Люди — форточки богов!..

…Торопитесь. Торопитесь!
Вам защиты нет!
Возле сердца встанет витязь,
Вспыхнет в е р х н и й свет.

Лампа, соглядатай века,
Третий лишний встреч!
Тело втянет человека,
Осечется речь.

Вавилонская жаровня,
Проклятый очаг…
Ах, прощай, прощай, желанный —
Тьма в твоих очах.

В каждом дальнем, в каждом встречном
Жалуешься — ты.
Все дороги белым светом
так и залиты.

И не выслать, и не сведать,
Не напасть на след…
За кого ж пред в ы ш н и м с в е т о м
Мне нести ответ?

Аль не помнишь? аль дышишь?
Аль в устах печать?
…Ах, желанный, если слышишь —
Медли отвечать.

зима 1982