БАЛЛАДА О ВЕРХНЕМ СВЕТЕ

Мы бедно с душою жили
И голос был верхний свет
«Не льстись на души чужие
Тебе до них дела нет».

Но в синий декабрьский вечер
Трёх первых его декад
Я честно пытала встречи
Мой дух был чужому рад

Два брата моих, два друга…
За годы слепых начал
Меня наградили – руки
На самом краю плеча,

Ночные – до света – рифмы
(А может быть – два врага?)…
Мы пили белые вина
На Невском мела пурга

Я честно спала с улыбкой
Всходила к ним на порог
Ныряла счастливой рыбкой
В роскошество их даров

И, словно обряд свершая,
Три раза встала Нева,
И я, обет нарушая,
Дала им мои Слова, –

Но как-то в гостях, оставшись
Одна, в тишине – в огне –
Я голос услышала страшный,
Который звучал во мне,

Который входил не в уши,
Не мучая, не грозя:
«Не льстись на чужие души –
Не то, не твоё, нельзя.

Тебе ли менять уклады
Судеб, – не пытайся, прах.
Отныне пойдут разлады,
Предательства, горечь, страх».

И тягостно мне отныне
Меж ними – и как найду
Отвагу – опять в пустыню?! –
Уверовать – не в бреду

Я слышала – без нажима,
Легчайшее, словно свет:
«Не льстись на души чужие,
Тебе до них дела нет».

1981

Задуманный как кустодия

Задуманный как кустодия
На гроб, – вонзился, как бемоль
Близ ноты; а не отойди я, –
Уж он наверно был бы мой,

А так – контузило легонько,
Отбросило взрывной волной…
Давно остыли те уголья,
Но память и теперь со мной;

Как выгоревшую глазницу,
С собою я её ношу,
И обгоревшую страницу
Вовеки не перепишу,

И буду вздрагивать до века,
Влюбленной памятью храня
Не выжившего человека,
Который выстрелил в меня;

И в кровь проникшую отраву,
И пустоты предсмертный гул,
И ту, последнюю заставу,
Где Бог мне руку протянул.

1981

Открой Послание к Галатам

О, несмысленные Галаты!.. Удивляюсь, что вы… так скоро переходите к иному благовествованию
Гал., 3:1, 1:6.
Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон
Гал., 6:2

Открой Послание к Галатам,
Открыла? – Я сказала: да.
О миг согласия галактик
Пред разлетаньем навсегда!

Не жду, что мы ещё столкнёмся,
Старинный брат, лукавый враг,
И друг для друга разомкнемся,
И вывесим сожженный флаг.

Не жду, не чаю иновстречи
За облаками… Но пока
Невразумительные речи
На небе держат облака.

1985

Не под звездою, но внутри звезды,

Не под звездою, но внутри звезды,
Как в ягоде, питаясь плотью света…

Как нищий у купели Вифезды,
Хотевший – то, а получивший – это.

Минувшей жизни отгорчивший день
Я вспоминаю лишь случайной ночью,
Как в пустоте мятущуюся тень,
Как ягоду раскушенную, волчью.

Среди кустов разреженных, глухих,
Все виделось и четче, и жесточе,
И горечью пророчествовал стих,
Перед звездой в разрывах туч пророча, –

Но не вернусь к тому разрыву жил
И жизни, к этим сумеркам пустынным,
От сдвоенной звезды моей – к чужим,
От жара несжигающего – к стылым

Преддвериям, предскорбьям – без ТЕБЯ.
И ты ли упрекнешь, что, мол, когда-то,
Звезду в разрывах, бледную, любя,
Я не тобой, любовь, была богата?

Мы многого хотели от звезды –
Но Бог сошел в пределы Вифезды,
Где Ангел вовсе сбился с ног, не зная,
Как быть – на всех, кого спасти не мог…

Оглянемся теперь за тот порог.

Пуста купальня – зимняя, сквозная.

1987-88

В плену эфемерид — незримых тел,

В плену эфемерид — незримых тел,
амеб стеклянных, реющих огней —
стоящих как плотва в теченьи лет,
рождающих в душе мгновенный гнев,

мгновенный хмель, бесцельную тоску
и охлест жгучей боли по виску —

в плену медуз, что в веществе времен
не имут ни значенья, ни имен —

мы движемся в надменной слепоте
к невидимой дымящейся черте,

и ни Господь, ни друг, ни брат, ни мать
нас не способны боле удержать.

1992, возле Британского музея.

Где стихи? — ушли в Зазеркалье.

Где стихи? — ушли в Зазеркалье.
Где друзья — ушли в Засмертелье,
Зауслышье, Заусеничье…
Вы, живые, молчите, что ли,
Все равно ваша речь — молчанье.

1990